– Моё имя? Вам нужно моё имя? – Иронично переспросил он и тут же представился: – Валентин. Меня зовут Валентин. Нынешний хозяин приобрёл меня в Валентинов день и так и записал в моём «паспорте».
– А я – Ирина.
– Ирина, как красиво это звучит. Знаете, мне так приятно называть женщину по имени, –сказал Валентин. – Мне ведь…в силу.. в силу моего устройства приходится общаться с женщинами только по делам, а в деловом общении все используют только номера. А Ирина – это звучит как… как… знаете, вот как будто во рту такие ягоды, цветом, как Ваше прекрасное платье. Я как-то пробовал, на одном приёме. Мне даже жалко было, что кто-то вёз эти дорогие ягоды откуда-то из заповедников, а их вкус пытаюсь оценить я, Ненастоящий, случайно оказавшийся среди людей на фуршете и должный соблюдать все общие правила.

– И что, Вы почувствовали вкус ягод? Смородина? Я угадала?
– Точно, смородина. Конечно. Мы должны различать вкус, я имею в виду устройство моей модификации. В списке возможных моих профессий стоит, например, эксперт по качеству продуктов, искусствовед, звукорежиссёр – разные, казалось бы, области, но они связаны тем, что моей модели особо тонко развивают органы чувств. Вам смешно?

– Мне не смешно, нисколько. Просто странно, что Вы говорите о чувствах. Неужели у Вас могут быть чувства, не обижайтесь, скажите, как есть? Мне и вправду очень любопытно, что Вы сами об этом думаете?

– Даже не знаю, что Вам на это ответить. – Мило склонив голову, промолвил Валентин. – Ведь я не знаю, как чувствует настоящий человек, мне не с чем сравнивать. Я могу Вам честно сказать, что вся еда, которую мы, Ненастоящие, едим, чтобы не отличаться от коллег на приёмах и встречах в кафе, вечером просто вымывается струёй воды из специального резервуара вот тут. – И он показал куда-то себе под горло. – Наверное, я говорю много вещей, которые Вам неприятно узнавать, но это правда. Не знаю, что я могу сказать о чувствах. Когда я смотрю на Вас в этом платье, я ощущаю желание Вас понести на руках и убить любого, кто будет представлять для Вас опасность, но я не знаю, чувства ли это?

Я тоже не знала, чувства ли то, что описывал Валентин. Увы, я не была специалистом по Ненастоящим, ну, то есть, скажем, мастером по их устройству, а жаль. Может быть, если бы я знала всякие подробности, мне бы всё-таки расхотелось предаваться такой глупости – два-три раза в неделю находить повод и назначать очередную деловую встречу Валентину, покупать новые платья, красить ярче губы, выслушивать от него похвалы и – что самое ужасное – ощущать в связи со всем этим, что я снова радуюсь жизни!

Всё это должно было как-то вскрыться, и это случилось одним ненастным днём. Он позвонил мне и своим ровным, мягким голосом сообщил, что ему очень жаль, но его владелец надумал продать его. И очень вероятно, что новый владелец найдёт ему другую работу, и у нас больше не будет поводов встречаться.

Мои коллеги в этот день наблюдали необычное для себя – я, такая всегда спокойная, сдержанная, вдруг, забыв о работе, с руганью, почти в истерике роюсь в базах данных информации по продаже искусственных людей и вот – обнаруживаю своего Валентина, вот его фотография, номер, непонятные мне данные в описаниях. Он сказал правду – его продают, продают как мотоцикл или шкаф, его кто-то купит, возможно, его ушлют в большом ящике в другой город, перезагрузят, почистят ему память, возможно, прикупят новые функции, устроят работать куда-то ещё. Но отчего же мне самой не купить Валентина? Сколько он стоит? Недёшево, но мой счёт в банке позволяет сделать это. Некоторые знакомые Марка как-то говорили, что в Ненастоящих деньги вкладывать выгодно, особенно если умеешь устраивать их на хорошую работу – он почти не требует повседневных расходов, а всю зарплату перечисляют владельцу.

Боже, о чём это я сейчас? Я пытаюсь успокоить свою совесть и внушить себе, что я не покупаю себе спутника жизни, а просто пытаюсь грамотно потратить деньги? Так, куда тут вводить номер счёта? Подтверждаете ли Вы, не сомневаетесь ли Вы, прочитали ли Вы все условия договора, согласны ли Вы на сопутствующие услуги страховой компании? Да, да, да, да. Да!

Да!
Он – мой, и я скажу ему об этом сегодня вечером, когда мы встретимся в нашем обычном месте, как он думает, в последний раз. Надеюсь обрадовать его – я совершенно уверена, что Валентин умеет испытывать радость.

Но он совершенно неожиданно для меня в ответ на новость, которую я выпалила, сильно смутился.
– Что случилось, ты не рад? Ты вообще умеешь радоваться?
– Мне очень, очень нравится разговаривать с тобой и видеть тебя, Ирина, – пробормотал Валентин. – Но, надеюсь, ты понимаешь, что я не смогу быть для тебя … как бы тебе сказать…ты знаешь, закон однажды запретил использовать Ненастоящих, как мужчин или женщин…я бы рад… но в нижней части корпуса я просто гладкий пупс, я же говорил тебе, что я просто манекен, увы. Мне жаль.

Я расхохоталась.
– Так вот о чём ты переживаешь! Нет, ты всё-таки настоящий мужчина! Думаешь об этом в первую очередь!

Уж о чём - о чём, а о невозможности сексуальных утех с Ненастоящими я прекрасно знала всегда. Да, когда-то Ненастоящие могли быть использованы и как примитивные куклы из секс-шопов, но власти быстренько смекнули, что этот удобный для современного человека вид связи сведёт на нет все их усилия решить демографическую проблему, такую актуальную после Последней Войны. И вот Ненастоящие стали изготавливаться без половых органов, чтобы не было соблазна вступать с ними в извращённые отношения. Да, говорят, есть подпольные умельцы, которые приладят твоему Ненастоящему всё, что угодно, но мне Валентин нужен совсем не для этого.

– Послушай, у меня был любимый мужчина, ты чем-то внешне похож на него. – Сказала я Валентину. – Он оставил меня ещё и потому, что ему, а вернее, его деньгам нужен был наследник. Я очень старалась, он очень старался. Но наши сердитые усилия привели к тому, что после очередной неудачной попытки и последующей неизбежной операции я больше не могла иметь не только детей, но и хоть малейшего удовольствия от того процесса, о котором ты мне сейчас говоришь. Понимаешь меня? Я в некотором роде тоже манекен. И всё, чего мне хочется – это разговаривать с тобой по вечерам. Мне нужен друг, понимаешь?

– Наверное, ты захочешь переименовать меня, назвать так, как звали того мужчину? – Немного помолчав, наконец, промолвил мой Ненастоящий. – Ты имеешь право это сделать, ты знаешь, при смене документов владельца.

– Ни в коем случае! – уверенно ответила я, и мой Валентин не удержался от радостной, такой человеческой улыбки. Он протянул руки ко мне через стол и взял мои ладони в свои, и его пальцы были тёплыми, как в один из наших первых дней.

– Я хорошо зарабатываю и скоро окуплюсь, вот увидишь, – начал уверять меня он. – У тебя не будет со мной много забот. На ночь я буду уходить в Ячейки, у меня там есть место.
– Никуда ты не будешь уходить, - прервала его я, – не для того я тебя забрала к себе. Я бы сказала, что я мечтаю о том, чтобы варить тебе кофе по утрам, но я знаю, что ты не любишь кофе и пьёшь его только, чтобы не отличаться от коллег.
– Зато кофе пьёшь ты, – ответил он. – И я отлично умею его варить по утрам.

– Как, ты уже жил с женщиной? – испугалась я.
– Нет, потупился он. – Но я как-то работал в одной конторе, в которой и ночевал, стоя в углу. Там была отличная подзарядка для Ненастоящих, и мне разрешали не ездить в Ячейки через весь город. А утром я встречал немногих Настоящих сотрудников отличным кофе.

– Только не говори, что у тебя в рукаве эспрессница!
– Ну, нет! Я варил кофе по древнему обычаю, в турке, на сохранившейся в том офисе с довоенных времён небольшой электрической плитке. Я знаю, что древние варили кофе на раскалённом песке… но…
– Ты удивишься, но у меня есть и турка, и антикварная электроплитка!
– Я знал, что мы родственные души.