Не секрет, что наше отношение к собственному телу во многом определяется социальными и культурными установками. А поскольку эти установки и представления мы впитываем с раннего детства, то, будучи уже взрослыми, редко задумываемся над их ролью в нашей жизни. И сегодняшняя рассылка – приглашение немного больше узнать о теле как о культурном феномене.
Тело – один из самых увлекательных и сложных предметов, которыми занимаются науки о человеке и об обществе. Однако ученые-гуманитарии обратились к этой теме сравнительно недавно. До последней трети ХХ в. человеческое тело считалось объективной природной данностью, интересной только для биологии и медицины. Общественные и гуманитарные науки затрагивали телесность лишь попутно, в связи с философской проблемой соотношения духовного и материального или в рамках истории искусства и физической культуры.
Пренебрежительное отношение к телесности было тесно связано с антисексуальностью и принижением чувственности, характерными для христианской культуры. Особенно «бестелесной» была советская наука.
Начиная с 1970-х гг. на Западе сложилось понимание тела не как природной данности, а как сложного социального конструкта. Это новое представление постепенно проникло во все науки о человеке и обществе.
«Телесная» тематика чрезвычайно разнообразна. В отличие от духа, который может быть «чистым» и «абстрактным», тело всегда конкретно: оно имеет размер, цвет кожи, расу и самое главное – пол. Дух может быть бесполым, тело – нет. Изучение истории тела неразрывно связано с изучением истории наготы, одежды и сексуальности.
В самых первых альбомах-монографиях по истории обнаженного тела в искусстве, выходивших в начале ХХ в., репродуцировалось и обсуждалось просто «красивое человеческое тело». Однако это «красивое тело» было преимущественно женским. Женская нагота доминирует и в современных исследованиях и публикациях. Почему? Просто потому, что женское тело красивее мужского? Но для кого? Или потому, что художниками и их заказчиками были, как правило, мужчины, которых женское тело интересовало и возбуждало сильнее мужского? Или за ситуацией, когда мужчина смотрит, а женщина показывает себя, стоят отношения власти: женщина является объектом мужского взгляда прежде всего потому, что она социально зависит от мужчины?
В постановке и изучении этих вопросов большую роль сыграли и продолжают играть ученые-феминистки, которые серьезно заинтересовались социальными предпосылками репрезентации обнаженного женского тела в изобразительном искусстве. Но понять положение женщин без параллельного изучения мужского мира невозможно. Большое количество «исследований женщин» (women’s studies) в конце 1970-х гг. дополнилось не столь многочисленными, но не менее интересными «исследованиями мужчин» (men’s studies). Совокупность научных работ, касающихся как мужчин, так и женщин, положила начало превращению феминологии (науки о женщинах) в гендерологию, которая изучает всю гамму социальных отношений между мужчинами и женщинами. Если пол (sex) подразумевает биологические характеристики, на основании которых человеческие существа определяются как мужчины, женщины или лица какого-то третьего пола, то гендер (английское gender, от лат. gens – род) подразумевает социально детерминированные роли и идентичности мужчин и женщин, зависящие не от природных половых различий, а от социальной организации общества.
Гендерные исследования имеют и телесный аспект. Мужское и женское тело объективно отличаются друг от друга множеством анатомических половых признаков. Но как именно эти различия осмысливаются, символизируются и изображаются, зависит от культуры и социальной организации общества. Телесный канон – не природная данность, а аспект социально-культурных представлений о маскулинности (мужское начало, мужественность) и фемининности (женское начало, женственность).
Известный ученый И.С. Кон несколько лет работал над проектом «Мужчина в меняющемся мире», пытаясь осмыслить, как меняются мужчины и их представления о самих себе в современном мире, в котором они утрачивают былую власть и гегемонию? И.С. Кон отмечает, что вариации мужского телесного канона и художественной репрезентации мужской наготы – лишь один (и далеко не главный) аспект темы. Но именно этому аспекту посвящена его книга «Мужское тело в истории культуры» (2003). Данная работа опирается на обширную историческую, антропологическую, философскую и религиоведческую литературу, которая посвящена эволюции и вариациям мужского телесного канона, одежды, отношения к наготе, чувства стыда, ритуального и бытового поведения у разных народов мира, но главное внимание уделяется народам Западной Европы и России.
Важнейшим источником при написании книги стало изобразительное искусство. Однако она является не искусствоведческой, а историко-культурологической.
Эта книга начинается с теоретического рассмотрения наготы как культурологической проблемы. Вторая глава представляет собой обзор (к сожалению, неполный, так как предмет только начинают исследовать) репрезентации мужского тела в древнейших цивилизациях Азии, Африки и Центральной Америки. Далее следуют очерки иконографии мужского тела в Древней Греции и Древнем Риме и в культуре западноевропейского Средневековья. Затем освещается история реабилитации плоти в эпоху Возрождения, эстетики мужественности и открытия мужской субъективности в искусстве ХVII – ХVIII вв., спор между «красивостью» и «естественностью» в реалистическом искусстве ХIХ – начала ХХ в. и проблемы «мускулистой маскулинности» и фашистского искусства. Специальные главы посвящены гомоэротическому взгляду на мужское тело и истории изображения в классическом искусстве обнаженных мальчиков. Впервые в искусствоведческой литературе рассматривается история репрезентации мужского тела в русском изобразительном искусстве. Отдельная глава посвящена становлению женского взгляда на мужское тело. Последняя, итоговая, глава книги посвящена современной эволюции телесного канона маскулинности и использованию мужской наготы в массовой культуре и в рекламе.
