В них оборвались истории целых родов, жизни ни в чем не повинных женщин, глубоких стариков, инвалидов
Расстрел — не ранее 1943 года
История раскопок жертв Большого террора 1937—1938 годов под Воронежем (точнее — под Дубовкой) началась в 1989 г. Тогда местный житель И.А. Текутьев показал места, где и как располагались ямы с телами расстрелянных, которые он видел, еще будучи студентом, зимой и весной 1938 г.
Раскопки велись с 1989 по 1992 г. За это время были вскрыты 24 расстрельные ямы, из них извлечено 924 останка. Перезахоронили их в эти же ямы, но теперь ставшие уже братскими могилами.
Далее последовал длительный перерыв. Несколько лет ушло на осмысление полученного при раскопках материала, изучение архивно-следственных дел по расстрельным актам. Можно считать, что время даром не пропало. Удалось с достаточно большой достоверностью определить, кто захоронен в братской могиле № 19, обосновать, хотя и предположительно, поименный список братской могилы № 2. Но вот попытки продолжить раскопки успехом не увенчались.
С мертвой точки дело сдвинулось в начале 2006 г., когда председателем областной комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий был назначен заместитель губернатора области Владимир Кобяшев, а секретарем областной комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий Владимир Сыч, который выезжал на место раскопок и всегда оказывал необходимую помощь.
Непосредственно раскопки вела команда из поискового клуба «БРИГ».
Всего на 2008 год на Мемориальном кладбище под Дубовкой перезахоронено в 42 братских могилах 1865 останков невинных жертв сталинского деспотизма. Нет сомнения, что дальнейшие раскопки помогут нам раскрыть еще многие тайны Большого террора.
По следам раскопок под Дубовкой
Работая с расстрельными списками, мне приходилось узнавать о расстреле близких родственников одновременно у одной ямы. Так были расстреляны 1 ноября 1938 г. четыре брата, жители хутора Никольский Подгоренского р-на, немцы по национальности, с одной фамилией — Мут: Иосиф, Мартын, Евгений, Фриц. Все в расцвете сил: 34, 28, 26, 23 года. Работали простыми грабарями на цементном заводе. Отец и два сына из села Верхний Икорец Бобровского р-на: Коновалов Стефан Алексеевич 1866 г. р., сыновья — Никифор 1893 г. р. и Петр 1904 г. р. — расстреляны одновременно 6 октября 1937 г. Подобные примеры можно продолжить.
Но вот впервые мне пришлось столкнуться с фактом расстрела одновременно матери и двоих ее сыновей. Отнестись к этому случаю как к рядовому явлению тех страшных лет не считаю возможным.
Одна фамилия в расстрельном акте от 17 декабря 1937 г. повторяется три раза: Мануйловы.
В Госархиве новейшей истории Воронежской области хранится дело № П-14913, по которому проходили Мануйловы: мать и два ее сына. Все они арестованы согласно приказу наркома Ежова № 00447 от 31 июля 1937 г. как выходцы из бывшей купеческой семьи.
Внимательно прочитав протоколы допросов, а допрашивали их всего по одному разу, понимаешь всю бессмысленность предъявленных обвинений, которые категорически отклонялись. Но следователи особенно и не настаивали на «признании» — судьба всех троих была предрешена независимо от ответов.
Мануйлова Матрена Семеновна 1881 г. р., с. Мартын Панинского р-на, из крестьян-середняков, малограмотная, домохозяйка. Муж: Мануйлов Митрофан Александрович — купец 2-й гильдии, домовладелец. Его двухэтажный дом на ул. Фр. Энгельса, 35, уцелел до наших дней. В 1918 г. дом национализировали, а хозяин стал работать счетоводом до кончины в 1921. Дети Матрены Семеновны: Михаил — 1908 г. р., инженер; Дмитрий — 1910 г. р., зав мастерской; Алексей — 1916 г. р., техник-конструктор на маслозаводе № 23, ст. Инжавино Тамбовской обл. Арестована 4.10.37 г. по месту жительства (ул. Кольцовская, д. 71, кв. 2). Приговорена по ст. 58-10 тройкой УНКВД 15.12.37 г. к ВМН. Расстреляна 17 декабря 1937 г. под Дубовкой, братская могила № 37.
Мануйлов Михаил Митрофанович. В 1932 г. окончил ВТУ им. Баумана, инженер-технолог по холодной обработке металлов. Работал в маслотресте, на з-де «Трактордеталь», завсектором «Облкоопинсоюза». Жена: Наталья Константиновна Гаврилова — 1913 г. р. Дочь: Валентина — 1,5 месяца. Арестован 1.12.37 г., ст. 58-10. Приговорен тройкой 15.12.37 г. к ВМН. Расстрелян 17 декабря 1937 г. под Дубовкой, братская могила № 37.
Мануйлов Дмитрий Митрофанович. Окончил Воронежский механический техникум. Работал завмастерской «Стройэлектро». Арестован 11.12.37 г., ст. 58-10. Приговорен тройкой 15.123.37 г. к ВМН. Расстрелян 17 декабря 1937 г. под Дубовкой, братская могила № 37.
Можно представить жуткую картину: мать и два ее сына, видимо, впервые после ареста встретились в кузове полуторки, среди таких же несчастных, когда их везли под Дубовку. Тогда они не знали, что их везут на расстрел: объявлять о приговоре тройки строго запрещалось. Под Дубовкой всю группу (52 человека) заставили копать ямы, обещая после окончания работ всех вернуть в камеры тюрьмы. Догадывались ли они, что роют ямы для себя и для своих товарищей? Может быть, но все ожидали какого-то суда и приговора, а потому была и надежда. Поняли, что это последние минуты жизни, только когда всех 48 человек (или в две группы по 24 человека?) поставили на колени вокруг ямы и палачи начали стрелять в затылки. Четырех человек из крепких мужчин оставили под охраной где-то в стороне — им предстояло зарыть яму. После расстреляли и их у одной из вырытых ям. (Именно поэтому в яме № 37 оказалось 48 останков, а не 52.) Наверное, все кричали: «За что?..», «Мы не виноваты!..»
Ясно, что сыновья держались рядом с матерью, рядом и поставили их… Может быть, Матрена Семеновна в последние секунды жизни вспомнила о своем младшем сыне Алексее и утешилась тем, что его нет рядом и хоть один из трех сыновей останется живым. Но паучьи сети НКВД не могли пропустить намеченной жертвы…
Просматривая расстрельные акты, которые предоставило нам УФСБ в связи с раскопками под Дубовкой, я обнаружил факт расстрела 88-летнего старика, Зюбина Бориса Герасимовича. Родился он в 1850 году в селе Пыхово Новохоперского р-на, крестьянин-единоличник. Арестован 7 декабря 1937 г. как участник церковно-монархической организации «Отпавшие». 15 декабря приговорен тройкой УНКВД к ВМН. Расстрелян 5 января 1938 г. Что собой представляла эта «страшная» для власти организация и от чего они отпали, я не очень понял. Это дело П-16269 хранится в Госархиве и попалось мне как сопутствующее, когда я готовил статью о расстрелянных женщинах. Дело состоит из двадцати толстых томов, и проходят по нему 127 человек. У меня хватило терпения и физических сил выписать краткие биографические сведения только на 70 человек.
В деле говорится, что «контрреволюционная церковно-монархическая организация «Отпавшие» возникла в 1934 году в Таловском и Бутурлиновском районах. Идеологи организации: бывший архимандрит Павел в г. Новохоперске и его последователь Лашков П.Я. в п. Кочерги. Организация разгромлена в 1937 г.». Из известных мне 70 человек — 37 расстреляны: частью в Воронеже 17.12.37 г. и, большей частью, в Боброве и Борисоглебске 19.12.37 г. Из 37 расстрелянных — одиннадцать женщин.
Но здесь возникает вопрос, почему только одному Зюбину (из 37) приговор привели в исполнение не 17 или 19 декабря, а 5 января 1938 года. Можно предположить, что кому-то из руководства УНКВД в Воронеже показалось не очень удобным расстреливать старика столь преклонных лет, но не по моральным, конечно, соображениям, а из опасения непредвиденной реакции верхов. Возможно, делали запрос в наркомат. Тогда им могли напомнить, что «…нарком Ежов на конференции 16 июля 1937 года на вопрос начальника Оренбургского УНКВД А.И. Успенского, что делать с заключенными старше семидесяти лет, ответил — расстреливать». (М. Юнг, Р. Биннер. Как террор стал «большим». — М., 2003.)
Так что преклонный возраст был не смягчающим, а скорее отягчающим «вину». Был ли Зюбин самым пожилым из расстрелянных в Воронежской области, мы сказать пока не можем из-за отсутствия полных сведений.
Старики и инвалиды
Омский историк В.М. Самосудов зафиксировал факт расстрела 17 сентября 1937 г. бывшего полковника царской армии А.Д. Кобзева, который родился в 1848 году.
Согласно «Ленинградскому мартирологу 1937—1938», самым пожилым мужчиной, которого расстреляли в 1937 году в Ленинграде, был пастух Ф.В. Соловьев, родившийся в 1852 году, и из женщин — две, родившиеся в 1859 году.
Если органы НКВД предпочитали избавляться от арестованных пожилых людей путем расстрела, то с такими же мерками они подходили и к инвалидам.
В той же книге «Как террор стал «большим» авторы рассказывают об акции НКВД против инвалидов в Москве: «В конце 1937 года тройкой были приговорены к различным срокам заключения в лагере несколько сотен инвалидов и «ограниченно трудоспособных». Главное управление лагерей было против их приема. ...Л.М. Заковский, с 20 января — начальник НКВД Москвы и заместитель Ежова, приказал вновь передать их дела на тройку. Он проинструктировал председателя тройки М.И. Семенова, что все они должны быть приговорены к «высшей мере наказания», что и произошло в феврале 1938 года: 170 инвалидов (с ампутированными руками и ногами), слепых, туберкулезных и сердечных больных были преданы смерти лишь потому, что в московских тюрьмах нужно было освободить место для новых заключенных, а руководство Главного управления лагерей рассматривало их как «брак», который нельзя использовать в экономике ГУЛАГа».
Так что утверждение некоторых о «перегибах на местах» не уменьшает кровожадности верхов.
Вениамин Глебов
Воронеж
Об авторе
Вениамин Глебов — непосредственный участник раскопок под Дубовкой в 1989—1992 гг. и в 2006—2008 гг. Свои исследования по теме Большого террора 1937—1938 гг. на воронежской земле регулярно публикует в газете «Воронежский курьер». Издал два сборника: «Кровавый песок Дубовки» (Воронеж: Кварта, 2004) и «Тайны воронежского управления НКВД» (Воронеж: изд-во им. Е. А. Болховитинова, 2009).
25.01.2010
